«Важнейшим элементом редакционной политики позднесоветских научно-популярных журналов стало систематическое соединение технических публикаций, нарративов нью-эйджа и научной фантастики». «На Западе new age имел характер антипозитивистского и антибуржуазного движения <...> В Советском Союзе же идеи new age использовались как способ демпфировать, амортизировать постоянное психологическое напряжение, вызванное контрастом между очень интенсивным развитием науки на нескольких участках, которые в СССР поощрялись и дозволялись, и очень статичным общественным устройством»
В этом рассуждении есть своя логика: человеческую энергию, в норме уходящую в политическую деятельность, нужно было куда-то спускать, и эзотерика могла выглядеть в этом смысле относительно безобидным вариантом – особенно принимая во внимание, что организованная религия рассматривалась властями как «опиум для народа».
Илья полагает, что конструирование в головах читателей «странного мира», частично состоящего из удивительных результатов последних научных открытий, а частично – из необъяснимых паранормальных явлений и фантастики, идеально подходило для общества, упорно отказывающегося подвергнуть рациональной рефлексии свой трагический исторический опыт.
И все же, мне кажется, он преувеличивает роль научно-популярных журналов в этом процессе. Аргументированно возражать я не могу: для этого был бы нужен детальный количественный анализ публикаций, результатов которого, кстати, и сам автор не приводит. Но, по воспоминаниям моего детства, процент эзотерики в советских журналах был ничтожный, и вера в бермудские треугольники все же считалaсь уделом неграмотных бабулек. А вам как помнится, уважаемые?
Этот журнал служил еще и прибежищем художников-авангардистов
