В противоположность утилитаристам, Кант отказывается считать благом удовольствие и утверждает, что мораль не может быть основана на наших эфемерных желаниях и ощущениях. Кантианская свобода – это способность рационально ставить себе цель, и именно эта цель, а не последствия поступка, определяют степень его моральности.
Формулировки категорического императива кажутся мне уж больно, э, заковыристыми: «поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом» и «поступай, исходя из отношения к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого только как к цели, и никогда как к средству».
Первая, по-видимому, утверждает примат рассудка над эмоциями – 18-век не зря называют «веком разума». Вторая вроде бы провозглашает высшей ценностью свободу личности, неотъемлемые права обладающего волей субъекта. Но что обеспечивает эти права? Джон Локк, другой проповедник личной свободы, обращается здесь к авторитету Бога. Кант же полагает, что «для себя самой мораль отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе».
По мнению Канта, если каждый из нас отрешится от своих конкретных обстоятельств и воспользуется «чистым практическим разумом», мы все придем к одному и тому же вышеизложенному категорическому императиву. А вы в это верите, уважаемые?
(фото Daube aus Böblingen via Wiki Commons)
