Все указатели – на трех языках, и каталонский таки заметно отличается от испанского: уже первое слово, «выход», которое ищешь в аэропорту по прибытии – sortida, а не salida. Сразу вспомнился Виктор Некрасов, восхищавшийся здешним наречием: «Ах, какие роскошные «р» – Тар-р-р-рагона, Камар-р-р-руга, а есть еще Тор-р-редембар-р-р-ра» :)

Знаменитый собор впечатляет, когда смотришь на него с горы Монтжюик – одной из двух, обрамляющих город. Над плоской тарелкой веселеньких розоватых, отражающих яркий солнечный свет поверхностей малоэтажной застройки вдруг появляется мрачный темный колосс: Вавилонская башня или корабль пришельцев. Вблизи же смущает стилистический разнобой фасадов – и надписи, похожие на рекламные вывески. Из трех хрестоматийных построек Гауди самая гармоничная – дом семейства Мила́: пятикратное повторение волнистой каемки намытого прибоем песка с темными кучами перепутанных водорослей – балконных решеток. Но сами решетки – плод воображения уже другого художника, Жузепа Марии Жужоля.

Музей Пикассо – в неожиданно старинном здании со сводчатыми потолками. Главная часть коллекции – ранние, еще ученические полотна. Может, это только задним числом, но eх ungue leonem характеризует их даже больше, чем иные зрелые работы этого мастера. Пикассо кажется мне человеком, развращенным славой – а тут до славы еще далеко. Маленький бесплатный музей каталонского «модернизма» – так местные жители называют «ар нуво». В основном – мебель по эскизам (вряд ли он сам орудовал резцом?) того же Гауди. Как выяснилось, ударение в этой фамилии – на последний слог.

На конференции нас кормили тем самым хамоном – в бесчисленных вариантах – и анчоусами. Самостоятельно я попробовала паэлью – чтобы отметиться, а еще не устояла перед тушеным кроликом с улитками – оказалось очень вкусно.