Не знаю, действительно ли именно греки первыми поняли, что всякое суждение нуждается в обосновании, но, во всяком случае, мне видится прямая связь между этим их достижением и афинской демократией.
На этом фрагменте парфенонского фриза беседуют Посейдон с Аполлоном (в то время как Артемида смотрит в сторону), а все мои старания найти изображение разговора простых смертных остались без результата – что, наверное, означает, что все-таки и греки предпочитали разрешать конфликт делом, а не словом :(
В иерархическом обществе суждение высшего по рангу автоматически обладает бóльшим весом в разговоре с низшим. Даже в споре субъектов одного уровня все равно есть возможность апелляции к авторитету вышестоящего; у людей Книги такой инстанцией выступает, понятно, Священное писание.
А вот афинские граждане оказались в безвыходной ситуации: если я думаю, что черное – это черное, а ты думаешь, что черное – это белое, то нет ведь никакого третейского судьи, услугами которого можно было бы воспользоваться. Остается одно: попытаться понять, почему каждый из нас думает именно так, а не иначе. Отсюда и пошла греческая философия, а с ней и вся западная интеллектуальная традиция.
Posts from This Journal by “quid est veritas” Tag
-
Так мало пройдено дорог
Если логика – законы нашего мышления, то почему же мы совершаем логические ошибки? Понятно, на решение специально составленных задач с длинными…
-
Миры цвели и отцветали
Знаменитая попперовская система трех миров на первый взгляд кажется довольно логичной: действительно, яблоко – это совсем не то же самое, что…
-
Что это только призрак субъективный
Философская позиция солипсизма не слишком привлекательна: непонятно, что из нее следует в практическом смысле – а солипсисту ведь тоже надо…
Comments
Edited at 2014-01-01 10:22 pm (UTC)
Конечно, не считали - ее, как известно, и Черчилль не считал таковым. Помните, как он говорил, что, у демократии, конечно, много недостатков, но только ведь пока что человечество не придумало ничего лучше?
IMHO того, кто заблуждается, и понять-то нельзя.
Я думаю, что философия (и вообще всё хорошее и не очень) произошло из суда. Сперва людям пришлось доказывать свои притязания в суде, а уж потом из этого развились и философия с риторикой, и математика с её доказательствами. Я бы сказал с долей несерьёзности, что суд сделал из обезьяны человека.
Да, это очень близко к тому, что и я хочу сказать. Суд, особенно в его состязательном варианте (т.е., вынесение суждения на основе сравнения аргументов и контраргументов обвинения и защиты) - аппарат, очень близкий по своей сути к аппарату философского анализа. Предмет разбирательства - разный, но метод - сходный. В основе его лежит убеждение, что можно придти к единому мнению на основе рассмотрения того, насколько убедительны предложенные точки зрения.
-------------------------------
Суд, разумеется, подразумевает состязательность и равенство прав сторон. Это записано и в российской Конституции ;) (статья 123, часть 3). Однако относительно того, является ли суд поиском объективной истины, среди юристов нет согласия. Ну а в Библии сказано, что "суд - дело Божие" (Втор 1:17).
В то же время я бы не преувеличивал эффективность суда. Так, в Третьем Рейхе право людей, принадлежащих к определённым категориям, не признавалось, и суд их не спас; то же самое сейчас в большинстве стран с правом детей на жизнь в первые месяцы жизни. Конечно, можно привести и иные примеры (взять хоть российскую приватизацию).
Edited at 2014-02-09 12:22 pm (UTC)
Конечно, потому что ведь нет единого критерия филосогской истины! Но, по крайней мере, философы ведь признают, что могут быть разные школы философии, разные традиции и т.п. А главное - с чего, собственно, и начался разговор - что античная традиция философии по крайней мере полагает необходимым обоснование высказывания. Вот это обстоятельство и кажется мне примечательный - что они сочли, что мысль недостаточно просто высказать, а надо ее как-то обосновать.
"В то же время я бы не преувеличивал эффективность суда".
Разумеется. Сходство только в том, что ведь и в современном суде нельзя просто выдвинуть обвинение, а надо представить какие-то его свидетельства.
Многие сегодня считают, что она ограничена функцией разрушения.
Понятно, что если от философии вообще нельзя ждать положительных высказываний, то нет нужды чересчур беспокоиться и об обоснованиях.
Я возлагаю на философию роль некоего метазнания - т.е., задачу увязать наши представления о действительности, полученные разными способами - как тех слепцов, ощупывающие слона - в единое мировоззрение. Но, возможно, это и не так, а философия определяется просто предметом своего изучения, т.е., "вопросами философии", а предмет определяет и метод.