Есть, конечно, поэты – сатирики, как Алексей К. Толстой или Саша Черный. Но вот поэтов, обладающих чувством юмора – что-то раз-два и обчелся. На мой взгляд, к ним принадлежит Николай Гумилев. Кроме хрестоматийных умного дьявола и высокого седеющего эфенди, у него есть еще такое, например, стихотворение – кажется, даже не опубликованное при жизни.
Николай Радлов. Гумилев на жирафе. 1910-е
Забавно, что из воспоминаний современников автор предстает этаким самовлюбленным, надутым индюком. Вот, например, Ходасевич: "Он меня пригласил к себе и встретил так, словно это было свидание двух монархов". Сергей Маковский: "Самоуверенное тщеславие Гумилева". Нина Берберова: "Но в Гумилеве не было юмора, он всех вообще и себя самого принимал всерьез." Но, думаю, его собственные стихи – все же более надежное свидетельство ;)
Posts from This Journal by “поэзия” Tag
-
И на скале, замкнувшей зыбь залива
Максимилиана Волошина «Библиотека поэта» издала в малой серии. Когда-то этот голубой томик, полученный от знакомых, я переписала от руки целиком и…
-
Дай, Пушкин, мне свою певучесть
Начав экспериментировать с восприятием поэзии, я уже не могу остановиться :) Предлагаю вам, дорогие читатели, еще один опыт, материал для которого…
-
Приходит в мысль, что, если это проза
Литературоведы не могут решить, считать ли верлибр особым типом стихов или все-таки прозы? У него нет ни рифм, ни метра: единственное, что роднит…
Comments
Не только поэтов. Много ли вы знаете юмористических романов, фильмов, картин (по сравнению с их общим числом)? Попробуйте сами придумать сюжет (сценарий, рассказ) трагический и юмористический, и сравните результаты.
Я думаю, одна из причин - то, что чувство смешного - гораздо более индивидуально, чем чувство трагического. За собой, во всяком случае, я часто замечаю, что многое из того, что пользуется большой популярностью, как смешное, мне - ну, совсем не кажется смешным :( А с другой стороны, я не уверена, что мое веселье по поводу "задумчиво кивала мне эгреткой" разделяют многие ;)
Что же касается "попробуйте сами придумать сюжет" - то я, увы, не могу придумать никакого, ни комического, ни трагического ;)
----
Юмор этого стихотворения, он мне кажется довольно ироничным. У Саши Черного это круче:
"На перевернутый ящик
Села худая, как спица,
Дылда-девица,
Рядом — плечистый приказчик.
Говорят, говорят...
В глазах — пламень и яд,—
Вот-вот
Она в него зонтик воткнет,
А он ее схватит за тощую ногу
И, придя окончательно в раж,
Забросит ее на гараж —
Через дорогу...
Слава Богу!
Все злые слова откипели,—
Заструились тихие трели...
Он ее взял,
Как хрупкий бокал,
Деловито за шею,
Она повернула к злодею
Свой щучий овал:
Три минуты ее он лобзал
Так, что камни под ящиком томно хрустели.
Потом они яблоко ели:
Он куснет, а после — она,—
Потому что весна".
Согласен.
Я бы добавил еще следующее. Смешная ситуация обычно неожиданна, что-то пошло не так, как ожидалось, не так, как обычно. Вот тогда может быть смешно. Трагическая ситуация может развиваться вполне предсказуемо. Но для автора смешного никакой неожиданности нет, т.е. получается, что для того, кто выдумывает смешное, оно смешным не является. Т.е. ему приходится выдумать смешное для других, а на себе он это проверить не может.
Да не так уж мало. Вот хотя бы Окуджава.
Личное дело.
Официант Иван Афанасьевич ненавидит посуды звон,
все равно ему - оловянная, серебряная, золотая...
И несдержанность постояльцев оборачивается злом,
и тускнеет шевелюра его завитая.
Шеф-повар Антон Андрианыч ненавидит всякую снедь.
Ему бы - селедки, да хлеба кусочек...
Но супруга ему пророчит голодную смерть
и готовит ему разносолы. А он не хочет.
Она идет к нему с блюдами, как на свидание.
Но пончики портятся, прокисает рагу,
и лежат нетронутыми караси в сметане,
как французские гренадеры - в подмосковном снегу.
Майор товарищ Сергеев ненавидит шаг строевой:
человеку нужна раскованная походка.
Но он марширует, пока над его головой
клубится такая рискованная погодка.
Я, нижеподписавшийся, ненавижу слова.
Слова, которым не боязно в речах поизноситься,
слова, от которых кружится говорящего голова,
слова, которые любят со звоном произноситься.
Они себя кулачками ударяют в медную грудь,
разевают ротики розовые, чтоб крикнуть трубно,
слова, которым так хочется меня обмануть,
хотя меня давно обмануть уже трудно...
О, нет ничего, чего бы любой не смог.
Все отдается родине: душа и тело.
И все эти люди прекрасны, да и сам я прекрасен, как бог...
Что до вышеизложенного - это наше личное дело.
Или мой приятель Иван Ахметьев. Вот здесь его найдете http://www.vavilon.ru/texts/ahmetiev0.html
Там выше мы с уважаемым freesopher'ом затеяли разговор по поводу градаций внутри смешного. Интересно было бы узнать Ваше мнение.
Любопытная выходит закономерность: с годами юмор в русскую поэзию проникает все больше. В 19 веке кроме Пушкина, Вяземского и А.К.Толстого (а есть у него юмор и без сатиры), никто более на память не приходит. Зато в 20 хоть пруд пруди: Саша Черный, Маяковский, Кирсанов, обэреуты...а уж во 2-й половине века и вовсе не счесть: загляните в "Вавилон" http://www.vavilon.ru/texts/index.html и убедитесь, притом преобладает у современных поэтов юмор языковой, т.е. самой поэзии, т/с, родственный. В чем тут дело? Видимо, за 2 века существенно изменился "норматив" поэзии: если прежде она мыслилась по преимуществу как самовыражение, то нынче - как игра с языком. Соображения эти, впрочем, "черновые", и на них я не настаиваю.
Вспомнил притчу Поля Валери.
Ангел услышал, как люди смеются. Он спрашивает: над чем? Ему рассказали. Он озадаченно замечает: тогда надо бы смеяться вообще надо всем.
Кроме это притчи, более никакого "вклада" в ваше обсуждение внести не могу.
Эти три гумилевские стихотворения вроде бы хорошо вписываются в теорию, согласно которой смех вызывает некое несоответствие. У Гумилева в первом и третьем случаях это несоответствие обещания (ожидания) и итога, а во втором комический эффект создает помещение в один контекст понятий, обычно встречающихся в совершенно разных контекстах: "кьянти" и "Левант", а также "денди" и "эфенди". Если провести игру в ассоциации, то любой испытуемый соединит "кьянти" с "денди", а "Левант" с "эфенди"; Гумилев же делает наоборот, и это нас смешит. А?
Меня, признаюсь нет. Прочел все 3 по Вашей ссылке. Если это юмор, то какой-то натужный.
Но в целом - шутка редко может быть главным содержанием стихотворения, разве что речь о пародии или эпиграмме
"пойти ли в храм - молиться Богу
иль в лес - прохожих убивать" - из эпиграммы Соловьева, например, или из него же "своей судьбы родила крокодила ты здесь сама..."
У Гумилева же в "Умной дьяволе", по-моему, гораздо тоньше: собственно, там юмор (весьма черный, конечно) становится очевиден только в последней строчке ;) И в этом, и в двух других упомянутых мной стихотворениях у него идет этакая игра на грани между юмором и серьезностью. Не исключено даже, что, как полагают некоторые, сам он сознательно никакого юмора и не имел в виду ;)
А напомните мне, пожалуйста, еще что-нибудь из Гумилева, что показалось Вам смешным?
Вообще целью стихотворения вряд ли может быть юмор. Юмор мы любим за то, что он приподымает нас над обстоятельствами. Дает взгляд на ситуацию извне.
Но хорошее стихотворение и так с этим справляется. юмор там может быть как какая-то деталь, но дело не в нем.
"любой поэт - всегда фигляр". "кровь или клюквенный сок?" спрашивает зритель.
К чему же еще отдельный юмор, когда само стихотворение уже позерство, выпадение из ряда, ораторство. Юмор полезен нравоучительному стихотворению (собственно в умном дьяволе по-моему именно такой случай).
Юмор, конечно, и в стихотворении может быть чем-то вроде масла, чтобы шарниры не скрежетали, чтобы сюжет двигался.
Шутку кстати, мне больше чем умный дьявол, напоминает "я попугай в заморской келье мага" (надеюсь я не переиначил строку)
А вот кого люблю от всей души, это Иртеньева. Вот уж где юмор так юмор. А как он Вам?