Черную краску возьми, потому что

Столетние отметки на нашей шкале времени не связаны ни с каким природным циклом. Тем не менее, завершение каждого века сопровождается характерными культурными явлениями. А уж двадцатый век, последний в тысячелетии, принес особенно богатый урожай: «Конец истории» Фрэнсиса Фукуямы, «Конец природы» Билла МакКиббена и «Конец науки» Джона Хоргана.

Хорган – не ученый, а журналист (в колледже он хотел стать литературным критиком). Попытки непрофессионалов рассуждать о науке порой выходят неуклюжими, но книжка Хоргана, на которую меня навел уважаемый vls_smolich, превосходна. Поговорив с несколькими десятками выдающихся ученых и философов, автор толково и занимательно изложил, что они думают о будущем науки.

В самом деле, за последние полвека не появилось ничего равного теории относительности или квантовой механике. Не означает ли это, что мы вплотную подошли к границе доступного нашему пониманию? Я не буду перечислять упомянутые в книжке соображения, а выскажу некоторые свои.

Во-первых, по мере развития науки следует ожидать удлинения периода накопления фактов, необходимых для очередного глобального обобщения. Скажем, инвентаризация населяющих планету видов привела к созданию теории биологической эволюции. Сейчас стоит задача изучения многообразия генов, число которых превышает число видов на много порядков – и, соответственно, потребует много больше времени для своего осмысления.

Во-вторых, те явления, которыми наука занимается сейчас, по всей вероятности, уже нельзя будет свести к простым элегантным формулам вроде E = mc². Пока трудно угадать, какой формат может иметь, например, адекватная модель работы мозга, но уже ясно, что это будет нечто куда более громоздкое, чем любая система уравнений.

А беспокойство по поводу исчерпания объектов исследования кажется мне напрасным: если физические свойства Вселенной неизменны на протяжении нашей истории (потому мы и называем их «законами природы»), то само человечество, обновляющееся с каждым поколением, может служить настоящей «подвижной мишенью».

Карл Поппер: «Игра в науку принципиально не имеет конца. Тот, кто вдруг решает, что научные гипотезы не нуждаются в дальнейшей проверке, что их можно считать окончательно доказанными, выбывает из игры».