Сомерсет Моэм, размышляя о писательском ремесле, приходит к выводу, что следует стремиться к ясности, простоте и благозвучию – именно в таком порядке. Он не единственный автор, кто ставит ясность столь высоко. Вот, например, Ломоносов: «Те, кто пишут темно, либо невольно выдают свое невежество, либо намеренно худо скрывают его. Смутно пишут о том, что смутно себе представляют.» И Пушкин: «Точность и ясность – вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат.»
Но что такое ясность, и как, собственно, добиться ее на письме? Для Михаила Кузмина, апостола «прекрасной ясности», это, в первую очередь, гармония: «Нужно, чтобы от неверно положенного свода не рухнула вся постройка, чтобы частности не затемняли целого, чтобы самый несимметричный и тревожащий замысел был достигнут сознательными и закономерными средствами.»
Но Моэм, кажется, имеет в виду нечто другое. Он полагает, что иногда люди пишут неясно потому, что они думают не до того, как писать, а в то время, как пишут – надеясь, что сам процесс письма поможет им прояснить собственную мысль. Проблема, однако, в том, что записанная мысль начинает жить самостоятельно и сопротивляется дальнейшему уточнению – автор подпадает под гипноз собственного текста.
«Очень легко убедить себя, будто фраза, которую не вполне понимаешь, на самом деле сугубо значительна. А отсюда – один шаг до привычки закреплять свои впечатления на бумаге во всей их изначальной туманности.» И, похоже, эта ловушка подстерегает всех пишущих :(
Posts from This Journal by “книги” Tag
-
О смертный! Если небо ты презрел
В своем разборе шедевра Голдинга Андрей Аствацатуров показывает, что этот писатель почти буквально следует сюжету «Вакханок» Еврипида:…
-
Здесь паки гений просвещенья
До меня дошло то, что вы, дорогие френды, наверняка поняли уже давно. Подозрительное отношение к науке в постсоветской России вызвано тем, что…
-
Не уходи, побудь со мною
Самой радикальной из всех антиутопий до сих пор была «Машина времени» Уэллса: человечество разделилось на две породы, одна из которых выращивает…
Comments
В том-то и дело. А как же можно узнать, ясно читателю, или нет? Правда, я вообще не очень понимаю, что такое ясность в приложении к художественному тексту, о котором говорит Моэм. А Вы понимаете?
Коль с этим согласиться, то суждение Моэма сомнительно: чтобы выразить невыразимое, приходится ясностью пренебречь.
Непонятность бывает двух родов: отталкивающая и влекущая. В отношении к последней иногда говорят, что есть там некая тайна. Это значит, что твое разумение текста никогда не будет окончательным - иначе ты бы мог его выразить своим текстом, т.е. без ущерба для смысла пересказать. Но что пересказуемо, то уж точно не поэзия!
Не знаю, читали ли Вы эту его книгу? На мой взгляд, она - может быть, самое интересное, что он написал за жизнь, интереснее любого его романа (правда, я добралась до нее уже тогда, когда прочла его соновные романы).
Моэм, кстати, пишет о том, что в юности, в пору ученичества, он пытался своими словами пересказывать Свифта (которого он приводит в пример, как исключительно ясного писателя) и обнаружил, что это невозможно: невозможно найти более подходящее слово и поставить его в другое место, чем то, куда его поставил Свифт ;)
Правда, в конце концов он пришел к выводу, что "у совершенства есть один изъян: оно может наскучить.<...> Вот так же, восхищаясь поразительной ясностью Свифтовой прозы, ее сжатостью, естественностью, отсутствием аффектации, все же со временем чувствуешь, что внимание твое отвлекается, если только самое содержание не удерживает его."
Так что самой по себе ясности тоже недостаточно ;)
Edited at 2016-03-12 01:57 pm (UTC)
Ну, и прекрасно! Настоящий писатель тот, кто умеет с самоволием своего текста смиряться.
Edited at 2016-03-12 10:01 am (UTC)
Сам же Моэм - писатель совсем другого склада, как он многократно повторяет - рассказчик историй. И в этой своей книге он рассуждает именно о том, как следует писать конкретно ему, с его личными особенностями.
Для каждой мысли ведь есть некий нижний предел, как бы пол -- и если проще, тогда это будет уже ниже плинтуса.
И опять же предел связности существует. Я имею в виду потерю смыслов при упрощении текста. К примеру, если в красках -- то картина получится, а если чёрно-белое -- то рисунок. Дюреру это не помешашает, а вот Гогену, к примеру, или тем более Малевичу с Мондрианом...
Edited at 2016-03-13 03:13 am (UTC)
Образец писания неясного, по-моему, Мамардашвили. По-моему, он и сам себя не понимал, а только вид делал.
"надеясь, что сам процесс письма поможет им прояснить собственную мысль" - вот-вот.
Что же касается Мамардашвили, то, по-видимому, это был человек, в принципе не способный к изложению своих мыслей на письме: ведь все его сохранившиеся тексты - это транскрипты лекций. (Такая способность не зависит от общего интеллекта).
Я вовсе не могу его читать, но то же, увы, относится к почти всем философским трактатам, так что, похоже, дело тут не столько в стиле, сколько в содержании. Я думаю, чтобы читать такое, надо обладать специфическим складом ума, который встречается не так уж редко - среди читателей этого журнала есть немало поклонников Мамардашвили.