То же предлагалось и в отношении Нового завета: среди отцов церкви был, например, Маркион Синопский, который настаивал, что истинной является только его версия Евангелия от Луки, а все остальные – от лукавого. И был некий Тациан, который сотворил из всех доступных ему версий единый связный текст, который и собирался канонизировать.
И, тем не менее, в конце концов был утвержден совсем другой вариант: четыре параллельных, частично противоречивых текста, излагающих одну и ту же историю – прием, впоследствии использованный Куросавой в знаменитом «Расемоне». Насколько я понимаю, среди религиозных текстов это случай беспрецедентный, и потому примечательный. Интересно, какими конкретно соображениями руководствовались те, кто настоял на этом? И, как бы то ни было, может быть, именно это уважение к индивидуальному мнению евангелистов сыграло потом свою роль в утверждении современного принципа свободы слова?..
Вот то, что для составления канона было отобрано именно четыре варианта, а не какое-нибудь другое хорошее число (например, три), кажется, можно приписать одному такому Иринею, епископу Лионскому. Он был родом грек, а уж греки известны своим пристрастием к числу четыре – со своими четырьмя стихиями, четырьмя темпераментами и проч. Четыре Евангелия, по Иринею – как четыре столпа трона Божия, для устойчивости.
А прилагаемая прелестная картинка – из рукописной дублинской Библии, о которой одно время думали, что она – руки самого Св. Патрика. Мне особенно нравится, что орел Иоанна тащит в когтях рыбу, и, следовательно, он на самом деле – скопа. Их в Ирландии вроде нет, но зато есть в Шотландии, где Св. Патрик по преданию родился.
